Буря сдула с неба серую облачную пелену, оставив его высоким, стеклянно-прозрачным и невероятно синим. Серые пики гор складками лежали повсюду, сколько хватало глаз, уходя на горизонте в фиолетовый спектр и сливаясь с небом. И — непроницаемый белый покров на моем склоне, которому удалось замести даже первые деревья на опушке ниже! Серьезно, не вру. Были довольно высокие сосны, стали еле заметные бугры в снежной целине. Ждать им теперь либо весны, либо схода лавины, чтобы освободиться из плена…

Как жаль, что местное население не воспринимает горы в качестве эстетического объекта, а то я бы таких фоток мог сделать — в местных журналах типа Nature или «Вокруг света» (а они тут есть) с руками бы отрывали! Пусть я не смог бы брать денег, зато для души приятно.

Поскольку снежный покров разом прибавил несколько метров, я еле нашел свой тайник с заготовленными до бурана тушами. Хорошо, одна приметная высокая скала все еще торчала из-под снега, как кончик носа какого-нибудь хорошо укутанного прохожего. Нет, мне еще мясо было не нужно: я накоптил достаточно, неделю буду подъедать. Но являться в Убежище с пустыми руками я не привык. Мне нужно было порасспрашивать о прецизионной магии, пополнить запас яблок и специй… Ну и стешиного супа поесть я бы тоже не отказался, честно говоря!

В Убежище оказалось меньше народу, чем обычно.

— Неужели тут никто буран не пережидал? — спросил я, выкладывая несколько крупных кусков мяса на разделочный стол перед очагом. Стеша, как всегда, сидела там же, но для разнообразия не мешала какой-нибудь суп, а просто глазела на огонь, ради развлечения скармливая ему какие-то веточки (а может быть, не ради развлечения, а садовый мусор жгла, с ней никогда не знаешь).

— Почему, наоборот, как раз все пережидали! Очень тесно было, — улыбнулась она. — А как только стало можно, сразу разлетелись. Надоело скученно сидеть.

— То есть Свистопляса опять нет?

— Ни его, ни Огнереза. Вектор тут из самых активных ребят…

— Привет, Ветрогон! — закричал мне этот самый Вектор, вошедший в башню через нижний вход, из сада. — Давно тебя не было!

Я обернулся к нему, чтобы ответить, но почувствовал сильное внутреннее сопротивление, даже зуд. Как будто приветствие Вектора мне очень сильно не понравилось и нужно было срочно его исправить!

Да что он такого сказал? Меня в самом деле довольно давно не было…

И тут я понял: он назвал меня Ветрогоном! Что-то внутри меня было категорически с этим не согласно!

Нахмурившись и чуть ли не с испугом, я поглядел на свою глефу. Она ничуть не изменилась — внешне. И отзывалась на мои команды точно так же, как и раньше, и возможности ее остались прежними. Но теперь ее звали по-другому! Не Ветрогоном, а… Всадником Ветра!

То есть я должен был поправить Вектора: «Я не Ветрогон, я Всадник Ветра».

Колоссальным усилием воли я закрыл рот, не сказав ничего, сжал алебарду покрепче и позволил ее ветру взметнуть меня сразу вверх, минуя лестницу. Нужно было срочно проверить, что происходит!

Когда Ветрогон, не говоря ни слова, пулей вылетел из башни, Вектор, удивленно проводив его взглядом, обернулся к Стеше.

— Что с ним? Лицо такое, как будто запор.

— Если так вылетел, скорее, понос, — хихикнула она. — Но вообще-то, скорее всего, очередная гениальная идея.

— Ну, это Ветрогон, — пожал плечами Вектор. — Для него типично. Главное, мясо оставил!

Покинув Ладью, я взял курс на юго-восток по прямой, развив максимальную для себя скорость. Нужно было проверить механику этого хренова Проклятья, чтобы не играло потом со мной дурацкие шутки!

Не то чтобы изменение имени меня так уж напугало. Вообще не напугало. Скорее, вызвало досаду, как некое значимое изменение в важнейших для меня вещах, которые я не могу контролировать. Для душевного спокойствия мне нужно было вернуть этот контроль или хотя бы попытаться! Немедленно, не откладывая в долгий ящик.

Когда и отчего взялось это изменение? Вестимо, оно произошло после того, как мы с Лошадками «собрали Вольтрона». (Внутренний насмешник хихикал: это теперь так называется?). Других интересных событий со мною в последние дни не происходило и вообще я ни с кем не виделся: сидел, буран пережидал. После уничтожения кокона никто не обращался ко мне по имени, вот я и не заметил.

Интересно, у Девочек-Лошадок тоже какие-то изменения в именах произошли? Вдруг Агриппина теперь зовется как-то типа «Любимая Лошадка Всадника»?.. Тьфу, что за чушь в голову лезет! И не любимая она у меня вовсе, я к ней ровно отношусь… Знаю, конечно, ближе, чем других Лошадок, но мое половое созревание было заморожено инициацией, так что эти девчонки не казались мне умилительными, скорее — раздражающими. В общем и целом. Хотя так-то нормальные малолетки, лучше многих в своей возрастной категории.

Ладно, так вот, независимо от моего отношения, мы с ними образовали устойчивый боевой юнит. Или пати в терминах любимой мною игровой механики. Обычно для других игроков это маркируется специальными значками, а то и просто подписью «Боевая группа такая-то» перед ником. Но изменения не сохраняются у игровых персонажей навсегда, а сбрасываются, стоит расформировать группу. Или она сама расформируется по событию-триггеру, типа «игроки разошлись слишком далеко друг от друга». Поскольку Проклятье не вывело мне кнопку «выйти из группы», моей первой мыслью было удалиться в пространстве от других членов пати. Что я и собирался проделать.

Так-то имя «Всадник Ветра» мне нравилось: звучит круто, опять же, два слова, а не одно — растем над собой, можно сказать. Но ника «Ветрогон» тоже было жаль, привык я к нему. Оттенок безуминки, мальчишеской легкости тоже хотелось бы сохранить. Пусть Агриппина зовет меня душнилой, но я-то сам понимаю, что в душе авантюрист!

Я по-прежнему не знал, где обитают Лошадки, но в разговоре проскочило, что это либо в самом Жале, либо неподалеку от него. Значит, мне просто нужно было лететь в другую сторону от Челюстей, и я вместо Жала рано или поздно натолкнусь на ближайший с другой стороны город — кажется, это Каликия, один из старых городов эпохи еще до Проклятья. Ну не до самого же Тепловодска мне придется лететь!

Я держал курс ровно, «по ниточке», время от времени сверяясь с собой, точнее, с предметом-компаньоном — ну, как тебя зову, дорогой? Ничего не менялось: глефа с упорством, достойным лучшего применения, оставалась Всадником Ветра!

И вдруг я ощутил знакомый подъем сил, возбуждение, покалывающее в кончиках пальцев! Причем такое, что меня как канатом потянуло в сторону его источника.

«Прорыв! — понял я. — Блин, сменил локацию, что называется!»

Ну, не я ли недавно сетовал, что после первых бурных дней маловато монстров на мою голову?

Глава 17

Ощущение Прорыва в этот раз было намного сильнее, чем тогда, когда я наткнулся на зебродила (в смысле, Пастехвата… Но мне все равно мое название больше нравится). Теперь я уже знал, что это такое, и мог неплохо проанализировать информацию со своих органов чувств. Раз Прорыв больше, стало быть, и Тварь больше. А я и с Пастехватом еле управился.

А стоит ли так топить в ту сторону? Может быть, развернуться да полететь обратно? Я уже с монстрами насражался на два года вперед минимум, а то и на три (по монстру раз в полтора года, насколько я понял, минимальный порог, который допускало Проклятье). Принудительно меня тянуть в ту сторону не будет…

Однако я не повернул. И только частично из-за «слабоумия и отваги», во многом мною двигала эйфория, настигающая от близости источника чистой магии. Когда каждая клеточка тела буквально поет, словно купаясь в золотом свете, в голове не остается места думать о печальных последствиях.

Однако Прорыв захлопнулся до того, как я добрался до места: я ощутил исчезновение источника магии резко, почти как боль. Значит, Тварь выбралась к нам, и Кромка восстановилась. Тут же нахлынула злость на эту гадину, которая лишила меня заслуженного буста. Ну-ка, посмотрим, кто это там такой красивый приполз на обед… Надеюсь, она не учешет сразу в другую сторону — не хотелось бы за ней гоняться!